Васицкие. Война не кончилась. Она в нас. И в наших потомках. Всё дело в том, как мы к этому относимся и несём эту память. - Наталья Нальянова

Васицкие

Война не кончилась. Она в нас. И в наших потомках. Всё дело в том, как мы к этому относимся и несём эту память.

Наталья Нальянова

А вже лит билш двисти

Як козак в нэволи,

По-над Днипром ходэ,

Выклыкае долю:

– Гей, гей, выйды, долэ из воды,

Вызволь мене, казаченька,

Из биды

© Наталья Нальянова, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

I. No reply

Юлий проснулся среди ночи и потянулся выключить компьютер, по которому все еще шел бесконечный документальный сериал.

Но спать больше не хотелось. Вернее, хотелось больше не спать.

Он быстро просмотрел новости последнего часа на Яндексе и по привычке заглянул в электронную почту.

Удалил спам. Пробежал глазами по подписке и присланным ссылкам на публикации по истории и философии.

Ничего по-настоящему интересного для него, доктора наук, профессора, там не было. Но все же надо оставаться в курсе. Привычка.

И вдруг он увидел письмо с незнакомого адреса, без текста – только ссылка на сайт «Солдаты Войны».

Он открыл страничку сайта и увидел документы из личного дела Ивана Васицкого, гвардии майора, участника Великой Отечественной войны.

На страничке были выложены фотографии рукописных приказов военных лет о награждениях Ивана Леонидовича орденами Красной Звезды, Боевого Красного знамени, званием Героя Советского Союза.

Он взволновался, и сонливость улетучилась окончательно, ведь на страничке речь шла о его отце, который умер давным-давно.

Юлий был поздним ребенком, «последышком», как называла его мать. Он родился, когда со времени Великой Отечественной минуло больше десяти лет.

Но его имя уходило в историю войны. Имя было редкое, и для того времени совсем необычное.

Отец рассказал Юлику, что обещал так назвать сына по просьбе своего друга, с которым он вместе воевал. Тот человек якобы попросил Ивана Леонидовича назвать своего сына Юлием в случае, если сам он погибнет на войне. Он был историк по образованию и особо интересовался жизнью Юлия Цезаря.

В битве за Днепр этот человек утонул на переправе. А отец Юлия выполнил свое обещание.

Детство Юлика пришлось на мирное время. И все было бы чудесно, если бы не смерть отца, которая раздавила семью, когда Юлий был еще студентом первого курса университета.

Бессонная ночь возле гроба отца сделала Юлия другим человеком. Он неподвижно просидел до утра на жестком стуле с неудобной спинкой, не замечая ничего вокруг, кроме отрешенного лица отца, такого родного, но неподвижного, безучастного, неживого.

Не хотелось верить, что это случилось, что отца уже не будет с ним никогда. Он вспоминал его слова и поступки, горько страдал от чувства сиротства, накатывавшего с приступами рыданий, которые он изо всех сил подавлял. Особенно в присутствии других.

Когда под утро он остался наедине с телом, совсем один, он дал волю слезам, но они уже не шли, как будто перегорели внутри, превратившись в некую тяжесть, сдавившую его сердце.

Он закрыл лицо ладонями и отрешился от окружавшей его атмосферы печали. Осознал, что старшее поколение уходит, и ему пора стать по-настоящему взрослым, учиться отвечать за все в своей жизни. Но понимал, что не готов к этому. Да ему и не хочется этого.

На занятия в университет он вернулся месяц спустя. Выглядел замкнутым и отчужденным, с хмурой складкой между бровей, которая расправлялась очень редко, и вскоре превратилась в характерную морщину, придававшую ему вид сосредоточенного мыслителя. Вид при этом был несчастный и страдальческий. Юлий его терпеть не мог. Видя себя в зеркале, огорчался. И то и дело напоминал себе, что надо что-то делать с лицом. Но особо этим не занимался.

Все время он отдавал учебе. Общение со сверстниками почти совсем перестало интересовать его.

В отдельные моменты жизни он сожалел, что не может легко дружить, влюбляться, расставаться. В знак протеста против себя такого бросался в отношения, углублял их. Но тут же ему это надоедало, и он прекращал общение.

Он уже так прикипел к тишине и уюту своего кабинета с отличной библиотекой, что совершенно искренне считал его лучшим местом на земле.

Любимым его местом был также маленький тренажерный зал, оборудованный в квартире, где он часами делал гимнастику под хорошую классическую музыку.

Так под шелест страниц и легкие вздохи Моцарта и прошла большая часть жизни. Теперь он стал осознавать конечность своей жизни, и ему было жаль тратить время на сон, когда он мог не спать.

Он по-прежнему оставался здоровым, подтянутым, интересным во всех отношениях человеком. Бреясь по утрам перед зеркалом в ванной, он часто думал о том, что с годами стал импозантен, выглядит мужественнее и значительнее, чем в молодости. И страдальческий вид давно растворился в прошлом, а когда – он даже не заметил…

Он уже много лет жил один. Его довольно-таки счастливый брак продлился более двадцати лет и закончился внезапной смертью жены. Двое благополучных детей выросли и теперь жили самостоятельно.

Приближалось лето, ему предстоял длинный педагогический отпуск, который он предполагал провести на Кипре и на подмосковной родительской даче. Но теперь планы его изменились.

Ведь его отец не был Героем Советского Союза. Насколько было известно Юлию, с войны отец вернулся в 1946 году гвардии подполковником, а не майором. На фронте служил в парашютно-десантной дивизии, был дважды ранен. Многократно награжден орденами и медалями. Однако ордена Боевого Красного Знамени у отца не было. Были орден Красной звезды, а также неупомянутый в личном деле орден Александра Невского, медали. Звание полковника отец получил уже после войны, так как продолжал оставаться кадровым офицером. И с этими неточностями Юлию требовалось разобраться.

Он ещё раз взглянул на адрес, с которого пришла ссылка об отце – «no_reply».

II. Terra incognita

Юлий так и не лег больше спать в ту ночь. Тщательно собрался и выехал в дачный поселок на рассвете.

По дороге заправил топливом свой кроссовер и под звуки «Зимней дороги» Свиридова довольно быстро, за несколько часов, добрался до дачного поселка, где находился родительский дом.

Дача была полностью обустроена отцом. Здесь были все удобства, гараж, баня, бассейн, сад. Отец провел здесь все последние годы жизни. И похоронен был на ближайшем кладбище. По его прижизненной настоятельной просьбе. Там же покоилась и мать, Валерия Павловна.

После смерти отца мать окончательно переселилась из московской квартиры в дачный коттедж, устроилась на работу в соседний пансионат, где потом стала директором и жила, практически, безвыездно до самой смерти.

Мама, Валерия Павловна, была намного моложе мужа. Они поженились сразу после войны, когда отец был уже старшим офицером, прошедшим войну, а она совсем юной девушкой.

Юлию вспомнилось, что когда-то он слышал от матери, будто бы до войны у отца была другая жена, с которой он развелся. Причины этого никогда не обсуждались в семье и вообще не упоминались.

После смерти мужа Валерия Павловна замуж больше не выходила, романов не имела и прожила во вдовстве больше двадцати пяти лет.

Юлий задумался о том, что она вполне справилась со своей миссией. Ни он, ни его сестра Марина не чувствовали себя нуждающимися или брошенными. Мама была к ним внимательной, доброй, понимающей, обожала своих внуков – детей от брака Юлия с Нелли и, пока они были школьниками, брала их в свой пансионат на все лето.

До самого последнего ее дня они продолжали с удовольствием общаться, хотя и жили в разных местах. Он знал, что им всегда будет не хватать ее, потому что заменить ее не мог никто.

Он начал упрекать себя в том, что мама всегда интересовалась его жизнью, а сам он не очень-то вникал в ее жизнь, мало что знал о ее внутреннем мире. После смерти отца он не только других, но и маму не подпускал слишком близко.

Теперь он был и сам отец двух взрослых детей, которые также интересовались его жизнью лишь поверхностно. Данила и Надя любили его, но жили своей отдельной жизнью. И он решил, что это обычное заблуждение молодости – углубляться в свои собственные проблемы, и по умолчанию считать, что родители со своими трудностями и проблемами справляются на «раз-два» и в духовной поддержке детей не нуждаются.

Как бы там ни было, он был намерен внимательно изучить все, что осталось от жизни родителей. В тот момент, когда такое решение сформировалось, он вполне осознал, что собственная жизнь его родителей для него есть terra incognita.

III. Раненные жизнью романтики

Родительский дачный коттедж имел жилой вид, а сад не казался заброшенным. Юлий знал, что это дело рук его старшей сестры Марины и что она часто бывает здесь.